ЛЕКЦИЯ доктора Ричарда У. Хэмминга «Вы и ваши исследования»

Я очень рад, что оказался здесь. Не уверен, правда, насколько смогу соответствовать представлению ведущего. Моя лекция называется «Вы и ваши исследования». В ней нет ни слова об организации исследований. Она посвящена вашему индивидуальному подходу к исследованиям. Я мог бы поговорить о чем-нибудь другом, но нет, эта лекция о вас. Я не собираюсь рассказывать об обычной заурядной научной работе; я говорю о великих исследованиях. А чтобы было понятнее, периодически я буду называть великие исследования «работами нобелевского типа». Они не обязательно получат Нобелевскую премию, но я имею в виду те исследования, которые мы считаем выдающимися. Теория относительности, если вам так угодно, теория информации Шеннона, любые другие известные теории – вот о чем я говорю.

Итак, как я пришел к теме этой лекции? В Лос-Аламосской национальной лаборатории мне поручили управлять компьютерами, установкой и настройкой которых занимались другие люди. Компьютеры были необходимы для запуска работы ученых и физиков. Я понимал, что нахожусь на вторых ролях. Я видел, что они были другими, хотя я ничем не отличался от них в физическом плане. И если уж говорить начистоту, мне было завидно. Я хотел понять, чем они так отличаются от меня. Я сталкивался с Фейнманом лицом к лицу. Я видел Ферми и Теллера. Я видел Оппенгеймера. Я видел Ханса Бете: он был моим начальником. Я видел немало одаренных людей. И испытывал жгучий интерес к разнице между теми, кто чего-то добивается, и теми, кто мог бы этого добиться.

Когда я пришел в компанию Bell Labs, я попал в невероятно продуктивный отдел. В то время главой отдела был Боуд; там работали Шеннон и другие известные люди. Я продолжал задаваться вопросами «Почему?» и «В чем различие?» Я продолжал читать биографии и автобиографии, задавать вопросы «Как вам удалось добиться этого?» Я пытался понять, в чем разница. Об этом и пойдет речь в данной лекции.

Почему эта лекция так важна? Полагаю, она важна, потому что, насколько я знаю, у каждого из вас всего одна жизнь. Даже если вы верите в реинкарнацию, вряд ли это поможет вам перенести что-то полезное при переходе из одной жизни в другую! Так почему бы вам не совершить что-нибудь значительное именно в этой жизни, независимо от того, какой смысл вы вкладываете в данное слово? Я вовсе не собираюсь давать ему определение – вы и так понимаете, о чем я. Я буду много говорить о науке, потому что я изучал ее. Но насколько я знаю, и как утверждают другие, большей части моих слов можно найти подтверждение и в других сферах. У выдающихся работ в большинстве областей очень много общего, но я ограничусь наукой.

Чтобы обратиться к каждому из вас, мне придется говорить от первого лица. Мне придется попросить вас отбросить скромность и сказать себе: «Да, я хотел бы провести первоклассное исследование». Наше общество неодобрительно смотрит на тех, кто ставит перед собой цель добиться действительно хороших результатов. Это должно быть не так; предполагается, что на вас должна снизойти удача, и вы вдруг совершите великое открытие. Ну что же, все это глупости. Послушайте, почему бы вам не сделать что-нибудь значительное. Нет нужды обращаться к другим людям. Почему бы вам не сказать себе: «Да, я бы хотел сделать что-нибудь значительное».

Чтобы перейти ко второму этапу, мне нужно отбросить скромность и от первого лица рассказать о том, что я видел, делал и слышал. Я собираюсь рассказать о людях (некоторых из них вы знаете), и я надеюсь, что когда мы закончим, вы не будете цитировать мои слова.

Позвольте мне начать не с логики, а с психологии. Я считаю невероятной глупостью мнение, что великая наука строится на удаче. Что все дело в удаче. Вспомним Эйнштейна. Обратите внимание, сколько великих и разных открытий он совершил. Разве все дело было в удаче? Разве здесь нет и намека на некую повторяемость? Возьмем Шеннона. Он не просто разработал теорию информации. Несколько лет назад он совершил несколько других великолепных открытий. Некоторые из них по-прежнему применяются в области криптографии. Он совершил много великих открытий.

Вновь и вновь вы видите подтверждение тому, что великие ученые совершают более одного открытия. Порой человеку удается сделать лишь одно открытие за всю свою жизнь (мы поговорим об этом позже), однако в большинстве случаев прослеживается повторяемость. Я заявляю, что удача – это еще не все. И я процитирую Пастера, который сказал: «Удача благоволит подготовленному уму». Это высказывание более чем соответствует моей точке зрения. Да, здесь есть частица удачи, и нет, ее здесь нет. Рано или поздно подготовленный ум обнаружит что-то важное и воплотит это в реальность. И это будет удача. В том, что вы занимаетесь чем-то конкретным, есть элемент удачи, но в том, что вы вообще чем-то занимаетесь, ее нет.

Например, когда я пришел в Bell Labs, некоторое время я сидел в одном кабинете с Шенноном. Он занимался разработкой теории информации, а я – теорией кодирования. Удивительно, что мы оба занимались этим в одном месте и в одно время. В самом воздухе парило нечто такое. И можно сказать: «Да, это была удача». А с другой стороны, можно сказать: «Тогда почему из всех сотрудников Bell Labs именно им двоим удалось чего-то добиться?» Да, отчасти дело в удаче и отчасти – в подготовленном уме; однако слово «отчасти» – это несколько другое явление, о котором я собираюсь рассказать. Я еще несколько раз вернусь к понятию удачи, но сейчас я хочу отступить от него как от единственного критерия, определяющего величие вашей работы. Я считаю, что у вас есть определенный, пусть и не полный контроль над удачей. В заключение процитирую слова Ньютона по данному вопросу. Ньютон сказал: «Если бы другие думали так же усердно, как я, то им удалось бы добиться похожих результатов».

Одна из характеристик многих людей, в том числе великих ученых, – появление в юности независимых мыслей и смелость их отстаивать. Например, Эйнштейн, когда ему было 12-14 лет, задался вопросом: «На что была бы похожа световая волна, если бы я помчался со скоростью света, чтобы взглянуть на нее?» Он знал, что согласно электромагнитной теории, невозможно достигнуть стационарного локального максимума. Но если бы он двигался со скоростью света, он бы увидел локальный максимум. Где-то в 12 или 14 лет он смог увидеть несоответствие, понял, что что-то не сходится, и у скорости света есть некая особенность. Разве это удача, что в результате ему удалось разработать специальную теорию относительности? Еще в самом начале ему удалось сложить несколько кусочков, размышляя над фрагментами. Так что это необходимое условие, но его явно недостаточно. Все вопросы, которых я коснусь, связаны с удачей и ее отсутствием.

А как насчет обладания «мозгами»? Звучит приятно. У большинства сидящих в этой комнате людей более чем достаточно мозгов для проведения первоклассного исследования. Однако великая работа – это все же нечто большее, чем просто мозги. Мозги измеряются разными способами. Обычно в математике, теоретической физике, астрофизике мозги в значительной степени соотносят со способностью управлять символами. Для их высокой оценки вполне хватит обычного IQ теста. Но в остальных сферах ситуация обстоит несколько иначе. Как-то ко мне в офис пришел Билл Пфанн, тот самый ученый, который открыл метод зонной плавки. В наличии у него было весьма смутное представление о том, что он хотел, плюс несколько уравнений. Мне стало абсолютно ясно, что этот человек плохо разбирается в математике и не умеет четко выражать свои мысли. Его исследование показалось мне интересным, поэтому я взял его наработки домой и проделал небольшую работу. Потом я рассказал ему, как работать за компьютером, чтобы он мог рассчитать собственные ответы. Я подарил ему власть над вычислениями. Он продолжал продвигаться вперед. Хотя его собственный отдел оказывал ему минимальную поддержку, в конечном итоге он собрал все призы в данной сфере. После того как он взял хороший старт, его застенчивость, неуклюжесть и неумение формулировать мысли исчезли. Ему удалось многого достичь в различных областях. И, разумеется, он начал гораздо лучше выражать свои мысли.

В качестве примера я могу привести еще одного человека. Надеюсь, что его нет в аудитории. Его зовут Клогстон. Я познакомился с ним, когда работал в группе Джона Пирса. Я и не думал, что он на что-то способен. Я спросил своих друзей, которые учились вместе с ним: «Он был таким же в аспирантуре?» «Да», – ответили они. Я бы избавился от Клогстона, но Дж. Р. Пирс был достаточно умен, чтобы оставить его. В результате появился кабель Клогстона. А после этого он совершил еще несколько отличных открытий. Всего один успех добавил ему уверенности и мужества.

Одна из характеристик успешного ученого – наличие смелости. Если у вас есть смелость и вера в то, что вы можете решать важные задачи, значит, вы сможете. Если вы думаете, что у вас ничего не получится, то почти наверняка у вас ничего не получится. Смелость – одна из тех особенностей, которых у Шеннона было в избытке. Вы только подумайте о его главной теореме. Он хочет создать метод кодирования, но он понятия не имеет, что делать, поэтому разрабатывает случайный код. И попадает в тупик. Тогда он задает невероятный вопрос: «Для чего нужен средний случайный код?» Потом он доказывает, что средний код условно подходит, и, следовательно, должен существовать, как минимум, один подходящий код. Кто, как не человек безграничной смелости мог бы осмелиться на такие мысли? В этом и заключается особенность великих ученых; в них есть смелость. Они идут вперед в самых невероятных обстоятельствах; они думают и продолжают думать.

Возраст – еще один фактор, который чрезвычайно волнует физиков. Они постоянно твердят, что ты должен добиться каких-либо результатов еще в юности, иначе никогда ничего не добьешься. Эйнштейн очень рано начал проводить свои исследования, и все эти ребята из мира квантовой механики были отвратительно молоды, когда совершили свои главные открытия. Большинство математиков, физиков-теоретиков и астрофизиков сделали свои главные (с нашей точки зрения) открытия еще в молодости. Это вовсе не означает, что они не проводят знаменательных исследований в пожилом возрасте, просто зачастую открытия, которые мы ценим больше всего, были сделаны ими еще в юном возрасте. С другой стороны, в мире музыки, политики и литературы лучшие с нашей точки зрения творения появляются как раз в конце жизни. Я не знаю, как та сфера, в которой вы трудитесь, соотносится с моими наблюдениями, однако возраст имеет определенное значение.

Позвольте мне объяснить, почему возраст оказывает такое влияние. В первую очередь, если вы совершили нечто знаменательное, вас начнут приглашать в различные комитеты, и вы просто не сможете заниматься чем-либо другим. С вами может произойти то же, что произошло с Браттейном, когда он получил Нобелевскую премию. В день награждения мы собрались в Arnold Auditorium; все три победителя встали и произнесли речь. Третий – Браттейн – сказал практически со слезами на глазах: «Я знаю о влиянии Нобелевской премии и не собираюсь ему поддаваться; я хочу остаться старым добрым Уолтером Браттейном». Тогда я сказал сам себе: «Здорово». Однако через несколько недель я заметил, что премия повлияла на него. Теперь он мог трудиться только над крупными проблемами.

Когда вы знамениты, сложно работать над небольшими задачами. Именно это погубило Шеннона. Что можно создать на бис после разработки теории информации? Великие ученые часто допускают эту ошибку. Они перестают сажать маленькие желуди, из которых вырастают могучие дубы. Они сразу же пытаются переключиться на серьезные задачи. А ведь дела так не делаются. Это еще одна причина, по которой раннее признание может уничтожить вас. Хочу привести свой любимый пример, который использую на протяжении многих лет. С моей точки зрения, Институт перспективных исследований в Принстоне погубил больше хороших ученых, чем любой другой институт породил, судя по тому, чем они занимались до прихода туда, и тому, чем они занимались после. Не то что бы они растеряли свое величие. Просто они были великолепны до того, как пришли туда, и стали всего лишь хорошими после этого.

Отсюда возникает вопрос (возможно, не имеющий отношения к делу) об условиях работы. Условия, которые большинство людей считает наилучшими для работы, на самом деле таковыми не являются. Очевидно, что не являются, потому что зачастую наиболее продуктивно люди работают именно в плохих рабочих условиях. Один из лучших периодов в истории Cambridge Physical Laboratories пришелся на то время, когда лаборатории ютились чуть ли не в лачугах: именно тогда они сделали лучшие из своих открытий в области физики.

Приведу пример из личной жизни. Я довольно быстро понял, что компания Bell Laboratories не собирается предоставлять мне необходимый штат программистов для программирования компьютеров в абсолютной двоичной системе счисления. Было очевидно, что она не собирается этого делать. Я мог бы сделать так, как в то время поступали другие, отправиться на западное побережье и без проблем устроиться на работу в любую авиакомпанию. Однако в Bell Labs работали замечательные люди, а в авиакомпаниях таких не было. Я довольно долго думал над вопросом «Хочу ли я пойти туда или нет?» и не знал, как получить лучшее от этих двух миров. В конце концов, я сказал себе: «Хэмминг, ты считаешь, что компьютеры могут практически все. Почему бы тебе не научить их писать программы?» Мысль, которая поначалу казалась неправильной, довольно быстро навела меня на идею автоматизации программирования. Зачастую то, что кажется ошибкой, при смене точки зрения превращается в одно из величайших достояний, какие у вас только могут быть. Тем не менее, маловероятно, что вы думаете об этом, когда впервые оцениваете вопрос и говорите: «Эй, если у меня никогда не будет достаточно программистов, как же я смогу написать выдающиеся программы ?»

Можно припомнить массу подобных историй; например, историю Грейс Хоппер. Полагаю, если вы внимательно приглядитесь, то заметите, что великие ученые часто превращали недостаток в достоинство, повернув проблему под другим углом. Например, многие ученые начинали искать причину, когда понимали, что не могут решить какую-либо проблему. Они смотрели на нее под другим углом, говорили «Ну, разумеется, вот в чем дело» и добивались значимых результатов. Так что идеальные рабочие условия бывают очень странными. Условия, о которых вы мечтаете, далеко не всегда оказываются лучшими для вас.

Теперь к вопросу о драйве. Вы замечали, что у большинства великих ученых просто невероятный драйв? В течение десяти лет я работал в Bell Labs с Джоном Тьюки. Он мог похвастаться невероятным драйвом. Спустя три или четыре года после того, как я присоединился к нему, я узнал, что Джон Тьюки чуть моложе меня самого. Джон был гением, а я – нет. Я ворвался в офис Боуда и спросил: «Как человек моего возраста может знать столько же, сколько Джон Тьюки?» Он откинулся на спинку стула, закинул руки за голову, чуть улыбнулся и сказал: «Ты не поверишь, Хэмминг, как много ты бы знал, если бы работал так же усердно, как он в течение многих лет». Я молча вышел из офиса.

Боуд хотел сказать: «Знания и продуктивность увеличиваются по закону нарастающего процента». Если взять двух человек с примерно одинаковыми способностями, один из которых работает на десять процентов больше другого, то последний вдвое превзойдет первого по производительности. Чем больше ты знаешь, тем больше ты стараешься узнать; чем больше ты узнаёшь, тем больше ты можешь сделать; чем больше ты можешь сделать, тем больше у тебя возможностей. Эта последовательность во многом напоминает сложные процентные начисления. Не хочу приводить цифры, однако показатели очень высоки. Из двух человек с абсолютно одинаковыми способностями тот, кто день за днем тратит на размышления еще один час времени, добьется намного более серьезных результатов за свою жизнь. Я принял замечание Боуда близко к сердцу; в течение нескольких лет я старался работать усерднее и проводил за работой намного больше времени. Я действительно заметил, что могу выполнять больший объем работы. Не люблю говорить этого при своей жене, но порой я не обращал на нее внимания; мне нужно было заниматься исследованиями. Приходится чем-то жертвовать, если намереваешься добиться того, чего хочешь. Тут даже и обсуждать нечего.

По поводу драйва Эдисон говорит: «Гений – это 99% пота и 1% вдохновения». Возможно, он преувеличивает, однако суть его слов в том, что постоянно выполняемая серьезная работа может завести вас поразительно далеко. Здесь имеется в виду постоянное прикладывание усилий плюс небольшое увеличение объема работы, и все это должно выполняться с умом. В этом-то и проблема; неправильно применяемый драйв никуда вас не приведет. Я часто думал, почему столько моих хороших друзей в Bell Labs, которые работали так же усердно или даже усерднее, чем я, мало чего добились. Неправильное применение усилий – очень серьезный вопрос. Просто усердной работы недостаточно: ее необходимо выполнять с умом.

Мы подошли к еще одной характерной черте, о которой я хочу поговорить; речь идет о критичности. Мне нужно немного времени, чтобы объяснить важность этой характеристики. Большинству людей нравится считать что-либо правдивым или ложным. Великие ученые допускают неоднозначность. Они доверяют существующей теории достаточно для того, чтобы двигаться вперед; одновременно они подвергают ее сомнению в достаточной степени, чтобы заметить ошибки и недочеты, поэтому они могут идти дальше и создать новую теорию в качестве замены. Если ваша вера слишком сильна, вы никогда не заметите недостатков; если ваши сомнения слишком сильны, вы никогда не сможете сдвинуться с места. Здесь требуется тонкий баланс. Однако большинство ученых прекрасно осознают, почему их теории правдивы. Также они прекрасно знают о небольших несогласованностях в своих теориях и не забывают об них. В своей автобиографии Дарвин пишет, что считает необходимым записывать любые данные, которые противоречат его убеждениям, потому что в противном случае они вылетят у него из головы. Когда вы замечаете очевидные недостатки, вы обращаете на них внимание и следите за ними, вы думаете о том, как их можно объяснить и изменить теорию так, чтобы она им соответствовала. Зачастую речь заходит о великом вкладе в науку. Великий вклад в науку редко осуществляется посредством добавления еще одного десятичного знака. Он требует эмоциональной самоотдачи. Большинство великих ученых полностью отдаются своей проблеме. Те, у кого нет серьезных намерений, редко делают выдающуюся первоклассную работу.

Но повторюсь, эмоциональной самоотдачи недостаточно. Несомненно, это необходимое условие. И мне кажется, я могу объяснить вам причину. Любой, кто занимался изучением творческого потенциала, в конечном итоге приходил к высказыванию «творческое начало вытекает из вашего подсознания». Что ни говори, но это так. Оно просто возникает. Мы очень мало знаем о подсознании; однако всем вам доподлинно известно, что сны тоже связаны с подсознанием. И вы знаете, что сны – в некоторой степени – повторная обработка событий, происшедших за день. Если вы изо дня в день занимались каким-то вопросом и полностью погрузились в него, вашему подсознанию ничего не остается, кроме как начать работать над ним. И вот вы просыпаетесь однажды утром или днем, а у вас готов ответ. У тех, кто не увлекается своей текущей проблемой, подсознание переключается на другие вопросы, что никак не способствует получению серьезных результатов. Итак, вот что нужно сделать, чтобы организовать себя: когда перед вами стоит действительно важная проблема, не позволяйте ничему другому оказываться в центре своего внимания, сосредоточьтесь на проблеме. Заставьте свое подсознание «голодать», чтобы вынудить его заняться вашей проблемой, а вы можете спокойно лечь спать и просто получить ответ утром.

Алан Чайновес припомнил, что я, бывало, обедал за столом физиков. До этого я обедал с математиками и заметил, что уже неплохо разбираюсь в математике. На самом деле, я мало чему у них учился. Как он сказал, за столом физиков было здорово, но мне кажется, он преувеличил мой вклад в их дискуссии. Было очень интересно слушать изречения Шокли, Браттейна, Бардина, Дж. Б. Джонсона, Кена МакКея и других великих людей. Я много чему научился. К несчастью, пришло время Нобелевской премии и повышений, и за столом почти никого не осталось. Мало кого интересуют жалкие остатки. Так что больше не было смысла обедать с ними!

В другом конце столовой стоял стол химиков. Я работал с одним из них – Дейвом МакКоллом; кроме того, тогда он ухаживал за нашей секретаршей. Я подошел и сказал: «Не возражаете, если я присоединюсь к вам?» Они не смогли отказать, и какое-то время я обедал вместе с ними. Я начал спрашивать: «Что является важными проблемами в вашей области?» Потом, спустя неделю или около того: «Над какими важными темами вы работаете?» Прошло еще немного времени, и как-то я пришел и сказал: «Если то, чем вы занимаетесь, не имеет значения, и вы считаете, что ваша работа не может привести к каким-то важным открытиям, то почему вы работаете над этим в Bell Labs?» После этого случая мне стали не рады; мне пришлось искать другую компанию! Это произошло весной.

Осенью Дейв МакКолл остановил меня в коридоре и сказал: «Хэмминг, твое замечание вызвало у меня мороз по коже. Я думал об этом все лето, т.е. о важных проблемах в моей области. Я пока не стал вносить изменения в свое исследование, но мне кажется, это стоило бы сделать». Я ответил «Спасибо, Дейв» и пошел дальше. Спустя пару месяцев я узнал, что он стал главой отдела. Потом я узнал, что он стал членом Национальной Академии инжиниринга. Я узнал, что он добился успеха. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь в науке или научных кругах упоминал об остальных химиках, сидящих за тем столом. Они так и не смогли спросить себя: «Какие важные проблемы есть в моей сфере?»

Если вы не работаете над важной темой, маловероятно, что вы выполните важную работу. Это абсолютно очевидно. Великие ученые тщательно размышляют над рядом важных проблем в своей области науки и пытаются найти способ решить их. Позвольте мне предупредить вас: слова «важная проблема » следует формулировать с осторожностью. Когда я работал в Bell Labs, никто, в определенном смысле, не занимался тремя неразрешенными проблемами в области физики. Под важной проблемой я подразумеваю гарантированное получение Нобелевской премии и любой суммы денег, которую вы решите запросить. Мы не работали над (1) путешествиями во времени, (2) телепортацией и (3) антигравитацией. Эти вопросы были не важны, потому что у нас не было к ним подхода. Вовсе не значение проблемы делает ее важной, все дело в правильном подходе. Вот что делает проблему важной. Когда я говорю, что большинство ученых не работает над важными вопросами, я имею в виду именно это. Среднестатистический ученый, насколько я могу судить, тратит практически все свое время на проблемы, которые не считает важными. Мало того, он считает, что их решение не приведет к осознанию важных проблем.

Ранее я говорил о посадке желудей, из которых будут расти дубы. Далеко не всегда точно знаешь, где это произойдет, но ведь можно следить за теми местами, где что-то может произойти. И даже если вы считаете, что великая наука – это вопрос удачи, вы можете стоять на вершине горы, куда бьет молния; нет необходимости прятаться в безопасности долины. Однако среднестатистический ученый практически все время выполняет рутинную безопасную работу и поэтому не добивается значительных результатов. Все так просто. Если вы хотите вершить великие дела, вам просто нужно работать над важными проблемами, и у вас должна быть идея.

Под влиянием Джона Тьюки и других я, наконец, пришел к периоду, который назвал «Время великих мыслей». Теперь, когда я приходил на пятничный ланч, я мог обсуждать только великие мысли. Под великими мыслями я понимаю что-то вроде: «Какой будет роль компьютеров в компании AT&T?», «Как компьютеры повлияют на науку?» Например, как-то я заметил, что девять из десяти экспериментов проводились в лаборатории, а один из десяти – на компьютере. Тогда я сказал вице-президентам, что должно быть наоборот, т.е. девять из десяти экспериментов следует проводить на компьютере, а один из десяти – в лаборатории. Они посчитали меня сумасшедшим математиком, оторванным от реальности. Я знал, что они не правы, и время показало, что они были не правы, а я доказал, что был прав. Они строили лаборатории, которые были никому не нужны. Я видел, что компьютеры меняют науку, потому что проводил уйму времени, размышляя над вопросом: «Как компьютеры изменят науку, и как я могу повлиять на это?» Я спрашивал себя: «Как все это отразится на Bell Labs?» Как-то я сказал им, что более половины сотрудников Bell Labs начнет тесно взаимодействовать с компьютерами, прежде чем я покину компанию. Ну что же, сегодня у всех вас есть терминалы. Я много думал над тем, в каком направлении развивается моя область, где заложены ее возможности и какими важными делами следует заниматься. Я должен был работать там, где мог заниматьться важными делами.

Большинство великих ученых размышляет над множеством важных вопросов. Перед ними стоит 10-20 важных проблем, способы решения которых они ищут. И когда они видят, как появляется новая идея, можно услышать их слова: «Ну что же, она имеет отношение к данному вопросу». Они бросают все свои дела и бросаются вдогонку. Сейчас я расскажу вам ужасную историю, которую рассказали мне, правда, я не могу поручиться за ее правдивость. Я сидел в аэропорту и разговаривал с другом из Лос-Аламоса о том, как же нам повезло, что в Европе был проведен эксперимент по расщеплению атома, ведь он позволил нам приступить к работе над атомной бомбой у себя в США. Он сказал: «Нет, мы собрали массу данных в Беркли. Мы не стали их обрабатывать, потому что занимались созданием другого оборудования, но если бы мы обработали эти данные, то открыли бы расщепление атома». Они держали идею в своих руках и ничего не предприняли. Они пришли вторыми!

Когда появляется возможность, великие ученые гонятся за ней и преследуют ее. Они бросают все свои дела. Они избавляются от всего остального и бросаются за идеей, потому что уже изучили ее вдоль и поперек. Их умы подготовлены; они видят возможность и следуют за ней. Разумеется, не во всех случаях это срабатывает, однако вам не потребуется слишком много возможностей, чтобы начать заниматься большой наукой. Один из главных секретов – необходимо прожить долгую жизнь!

Еще одна характеристика, которой я хочу уделить немного времени. Я обратил внимание на следующую особенность, которая отличает людей, работающих за открытыми и закрытыми дверями. Я заметил, что если дверь в ваш офис закрыта, то вы сделаете намного больше сегодня и завтра, и вы работаете более продуктивно, чем большинство других людей. Однако спустя 10 лет вы уже не знаете, над какими задачами стоит работать; вся тяжелая работа, которую вы выполняете, становится поверхностной в смысле важности. Того, кто работает с открытыми дверями, постоянно прерывают самыми различными способами, но время от времени ему удается подобрать ключ к разгадке сути мира и понять, что является важным. Я не могу доказать причинно-следственную связь этого явления, потому что вы можете сказать: «Закрытая дверь говорит об ограниченности». Я не знаю. Но я могу сказать, что между теми, кто работает с открытой дверью, и теми, кто в конечном итоге добивается важных результатов, имеется весьма крепкая взаимосвязь, хотя люди, которые работают за закрытыми дверями, зачастую трудятся намного усерднее. По всей видимости, они трудятся немного не в том направлении, немножко не в том, но этого вполне достаточно, чтобы упустить славу.

Хочу поговорить на другую тему. В ее основе лежат слова из песни, которые, как я думаю, многие из вас знают: «Дело не в том, что ты делаешь, дело в том, как ты это делаешь». Начну с собственного примера. Во времена абсолютной двоичной системы счисления мне поручили выполнить на цифровом компьютере задачу, с которой не могли справиться лучшие аналоговые компьютеры. И я нашел ответ. Я хорошенько подумал и сказал самому себе: «Знаешь, Хэмминг, тебе придется составить отчет об этой военной работе; после того как ты потратишь кучу денег, тебе надо будет отчитаться, и каждая аналоговая установка захочет просмотреть его на предмет ошибок». Говоря без преувеличений, я выполнил требуемую интеграцию довольно неуклюже, но я нашел ответ. И я осознал, что на самом деле задача заключалась не в простом нахождении ответа; вне сомнения, я должен был впервые продемонстрировать, что смог победить аналоговый компьютер на его собственной территории с помощью цифровой машины. Я переработал метод решения, создал аккуратную и изысканную теорию и изменил способ вычисления ответа; результаты были прежними. В опубликованном отчете был изложен элегантный метод, который в последующие годы получил название «Метод интеграции дифференциальных уравнений Хэмминга». Сегодня он немного устарел, однако какое-то время он был очень действенным. Взглянув на проблему под несколько другим углом, я проделал важную, а не просто обычную работу.

Поначалу, когда я работал за компьютером на мансарде, я решал задачи друг за другом этим же способом; значительное количество решений было успешным, ошибки случались редко. Как-то в пятницу я пришел домой после решения очередной проблемы и с удивлением осознал, что не испытываю радости; я был в подавленном настроении. Я воспринимал жизнь как бесконечную череду задач. После некоторого размышления я решил: «Нет, мне следует погрузиться в массовое производство изменчивого продукта. Мне следует заниматься всеми задачами, которые появятся в следующем году, а не одной-единственной проблемой, которая маячит у меня перед носом». Сменив точку обзора, мне по-прежнему удавалось добиваться таких же или даже лучших результатов, однако я изменил подход и проделал важную работу. Я приступил к решению главного вопроса: как мне подчинить компьютеры и решить все задачи в следующем году, если я не знаю, в чем будет заключаться их суть? Как мне подготовиться к этому? Как мне приступить к этой задаче и одолеть ее? Как мне выполнить правило Ньютона? Он говорил: «Если я видел дальше других, так это потому, что я стоял на плечах гигантов». Сегодня мы стоим на ступнях друг друга!

Вы должны выполнять свою работу таким образом, чтобы другие могли опереться на нее, чтобы они могли сказать: «Да, я стоял на плечах того и этого человека и видел дальше». У науки накопительная суть. Взглянув на проблему под несколько другим углом, вы можете сделать отличную работу вместо просто хорошей. Вместо того чтобы заниматься отдельными задачами, я принял решение больше никогда не подступаться к единичной проблеме, если с ее помощью нельзя охарактеризовать целый класс.

Если в вас живет математик, то вы знаете, что попытки обобщить что-либо зачастую приводят к простоте решения. Часто просто останавливаешься и говоришь: «Вот проблема, которую ему нужно решить, но она характеризуется тем-то и тем-то. Да, я могу приступить к решению целого класса задач с помощью невероятно исключительного метода, вместо того чтобы заняться одной конкретной проблемой, потому что прежде меня сдерживали ненужные подробности». Абстрагирование часто упрощает ситуацию. Кроме того, я отточил свои методы и подготовился к будущим задачам.

Чтобы подвести итоги по данному этапу лекции, хочу напомнить: «Плохой рабочий во всем винит свои инструменты, а хороший работает, исходя из того, что у него есть, и находит лучшее решение из всех возможных». И я считаю, что изменяя проблему, оценивая ее под другим углом, можно во многом повлиять на свою конечную производительность, потому что можно либо выполнять свою работу таким образом, чтобы люди обязательно смогли что-то создать на основе ваших достижений, либо выполнять ее таким образом, чтобы следующим за вами пришлось повторно делать то, что вы сделали. Дело не только в работе, дело в том, как вы пишете отчет, как вы составляете доклад, дело в вашем отношении. Выполнить работу, подойдя к ней как к широкой, обобщенной проблеме, почти так же легко, как и обработать единичный случай. И такая работа приносит гораздо больше результатов и удовлетворения!

Теперь я перейду к очень неприятной теме. Недостаточно лишь выполнить работу, необходимо продать ее. Для ученого «продажа» – довольно щекотливый вопрос. Это отвратительно; вам не следовало бы этого делать. Предполагается, что мир находится в ожидании, и когда вы совершаете нечто великое, он должен подбежать и поприветствовать ваше открытие. Однако дело в том, что все заняты своей работой. Вы должны так представить свое творение таким образом, чтобы остальные отложили в сторону свои дела, взглянули на то, что вы сделали, прочитали это, вернулись и сказали: «Да, это было здорово». Полагаю, что когда вы открываете журнал, когда вы листаете страницы, то задаетесь вопросом, почему вы читаете одни статьи и пропускаете другие. Вам следует лучше писать свои отчеты, чтобы после их публикации в журнале «Physical Review» или любом другом издании в момент перелистывания страниц читатель не просто перевернул страницу, а остановился и прочитал ее. Если он не остановится и не прочитает, то вы не добьетесь признания.

Существует три вещи, которые вы должны уметь делать для продажи. Вам нужно научиться четко и красиво писать, чтобы люди читали ваши отчеты, вам нужно научиться выступать на официальных мероприятиях, и вам нужно научиться выступать неформально. У нас было много так называемых «закулисных ученых». На конференциях они хранили молчание. Спустя три недели после принятия решения они заполняли отчет с ответами на вопросы, почему вам следует поступить так-то и так-то. Но было слишком поздно. Они не смогли подняться в разгар конференции, в момент активного обсуждения и сказать: «Нам следует поступить вот так-то по таким-то причинам». Вам следует освоить эту форму коммуникации, равно как и научиться произносить заранее подготовленные речи.

Поначалу мне было просто физически нехорошо, когда я выступал с речью, и я очень, очень нервничал. Я понял, что либо мне придется научиться произносить складные речи, либо я рискую значительно навредить своей карьере. Когда представители компании IBM впервые попросили меня выступить с речью на каком-то нью-йоркском мероприятии, я решил, что должен прочитать действительно хорошую речь, речь, которая будет интересна, речь, рассчитанную не только на технических специалистов, но и на широкую публику. И в конце, если она им понравится, я спокойно скажу: «В любой момент, когда вы захотите, я приду и выступлю еще раз». В результате у меня накопился неплохой опыт по выступлениям перед небольшой аудиторией, и я преодолел чувство страха. Кроме того, потом я смог узнать, какие методы эффективны, а какие – нет.

Во время посещения мероприятий я понял, почему запоминаются лишь некоторые доклады, тогда как большинство лекций оказываются неэффективными. Человек с техническим складом ума хочет прочитать лекцию на узкую техническую тему. Однако обычная аудитория хочет послушать лекцию по общим и широким вопросам, ей требуется гораздо больше общей и подготовительной информации, чем лектор готов предложить. В результате, многие лекции не дают должного эффекта. Выступающий называет тему и внезапно погружается в детальные рассуждения о проблемах, которые решил. Лишь немногие присутствующие в аудитории могут понять его. Вы должны сначала нарисовать общую картину, чтобы объяснить, в чем значимость определенного вопроса, а потом медленно набросать этапы его решения. Тогда большая часть присутствующих скажет: «Да, Джо сделал это» или «Мэри сделала это; я действительно понимаю, в чем суть; да, Мэри действительно прочитала хорошую лекцию; Я понимаю, какую работу провела Мэри». Существует тенденция к чтению лекций на чрезвычайно ограниченную безопасную тему; как правило, они оказываются бесполезны. Кроме того, многие лекции переполнены информацией. Итак, смысл продажи очевиден.

Позвольте мне подвести итоги. Вам следует работать над важными вопросами. Я отрицаю точку зрения, что все дело в удаче, однако я допускаю, что значительный элемент удачи здесь присутствует. Я поддерживаю слова Пастера «Удача благоволит подготовленному уму». Я твердо уверен в том, чем занимался. В течение многих лет по пятницам я развивал великие мысли. Я имею в виду, что посвящал 10% своего времени попыткам понять суть наиболее серьезных вопросов в своей области, т.е. попыткам понять, что имеет значение, а что – нет. В самом начале я обнаружил, что верил в «это» и все равно тратил целую неделю на то, чтобы двигаться в «том» направлении. Это было глупо. Если я действительно верю, что действие происходит «там», то зачем же я двигаюсь «сюда»? Мне следовало либо сменить цель, либо пересмотреть свои действия. Тогда, я менял отношение к тому, чем занимался, и двигался в направлении, которое считал важным. Здесь все просто.

Сейчас вы могли бы сказать мне, что у вас нет контроля над тем, чем вы должны заниматься. Ну что же, возможно, когда вы только начинаете, у вас его и нет. Но когда вы начинаете потихоньку преуспевать, люди хотят, чтобы вы сделали для них больше, чем это физически возможно, и тогда у вас появляется определенное право выбора, пусть и не полное. Я расскажу вам историю на эту тему, она связана с воспитанием вашего начальника. У меня был начальник по фамилии Щелкунов; он был и по-прежнему является моим добрым другом. Ко мне пришел военный и потребовал, чтобы я нашел ответы на его вопрос к пятнице. Я уже выделил свои компьютерные ресурсы на обработку данных для группы ученых; я с головой ушел в решение небольших важных проблем. Этот военный хотел, чтобы я решил его проблему к вечеру пятницы. Я сказал: «Нет, я предоставлю вам решение в понедельник. Я могу поработать над вашей задачей в выходные. У меня нет возможности заниматься ей сейчас». Он отправился к моему начальнику, Щелкунову, и Щелкунов сказал: «Ты должен решить его задачу; решение должно быть у него к пятнице». Я спросил его: «Почему это?» Он ответил: «Ты должен». Я сказал: «Хорошо, Сергей, но ты останешься в офисе в пятницу и уедешь на последнем автобусе, но ты должен увидеть, как этот товарищ будет уходить». Я отдал военному ответы поздно вечером в пятницу. Потом я отправился в офис Щелкунова; когда мужчина вышел, я сказал: «Ты заметил, Щелкунов, что у него ничего нет под мышкой, а ведь я отдал ему ответы». В понедельник утром Щелкунов вызвал его и спросил: «Ты работал здесь в выходные?» Я расслышал некую заминку, пока этот человек думал о том, что может произойти; но он знал, что должен был зарегистрировать свой приход, и что ему лучше не говорить о том, чего не было, поэтому он сказал, что не приходил. Тогда Щелкунов сказал: «Если ты сам устанавливаешь сроки выполнения, значит ты сам можешь их изменить».

Одного урока было достаточно, чтобы объяснить моему начальнику, почему я не хочу заниматься крупными заявками, которые вытесняют экспериментальные исследования, и почему я не настроен на выполнение срочной работы, которая поглощает все исследовательские компьютерные ресурсы. Вместо этого ресурсы требовались мне для расчета большого количества маленьких задач. Повторюсь, в самом начале я был ограничен компьютерной мощностью, и было очевидно, что в моей области «математик не нуждается в компьютерах». Но мне было нужно больше производительности. Каждый раз, когда мне приходилось говорить какому-нибудь ученому из другой области «Нет, я не могу; у меня не хватает мощности», он начинал жаловаться. Я отвечал: «Иди и скажи своему вице-президенту, что Хэммингу нужно больше компьютерной мощности». Спустя какое-то время я заметил, что наверху началось движение; многие сказали моему вице-президенту: «Твоему сотруднику требуется больше компьютерной мощности». Мне удалось!

Мне удалось добиться еще кое-чего. Когда я понял, как мало у нас было толковых программистов на расцвете эры компьютеров, я сказал: «Программисты не получают признания, которого они заслуживают. Когда вы будете публиковать свою работу, то обязательно поблагодарите программиста, иначе вы больше не получите от меня никакой помощи. Этого программиста следует назвать по имени; он хорошо поработал». Я подождал два года. Потом я просмотрел статьи в журнале BSTJ за год и подсчитал процент благодарностей, выраженных программистам. Я отнес свои расчеты начальнику и сказал: «Вычисления играют центральную роль в Bell Labs; если BSTJ обладает хоть каким-то авторитетом, то вот каково значение вычислений». Ему пришлось уступить. Вы можете воспитывать своих начальников. Это тяжело. В этой лекции я рассматриваю ситуацию лишь с точки зрения «снизу вверх». Я не рассматриваю ее с позиции «сверху вниз». Но я хочу объяснить вам, как вы можете добиться желаемого вопреки сопротивлению руководства. Вам также необходимо продавать руководству свои идеи.

Ну что же, теперь давайте перейдем к вопросу «Стоят ли усилий попытки стать великим ученым?» Чтобы ответить на этот вопрос, вы должны спросить других. Преодолев первоначальную скромность, большинство ответит: «Да, выполнение действительно первоклассной работы и осознание этого равноценно вину, женщинам и песням, вместе взятым». Или, если это женщина, то она скажет: «Это все равно что вино, мужчины и песни, вместе взятые». А если вы взглянете на начальников, то увидите, что они любят возвращаться или задавать вопросы об отчетах, пытаясь принимать участие в процессе совершения открытия на разных этапах. Они постоянно путаются под ногами. Очевидно, что тем, кто совершил нечто великое, хочется повторить свой опыт. Однако подобный опрос получается довольно ограниченным. Я никогда не осмелился спросить тех, кто не сумел добиться великих результатов, что они думают по этому поводу. Это пристрастная выборка, но мне все равно думается, что это стоит усилий. Я считаю, что обязательно нужно стремиться к тому, чтобы пытаться и выполнять первоклассную работу, потому что, по правде говоря, ценность заключается скорее в борьбе, чем в результате. Попытки добиться чего-нибудь в жизни полезны уже сами по себе. Мне кажется, что успех и слава – это своего рода дивиденды.

Я рассказал вам, как это сделать. Но если это так просто, так почему же столько людей при наличии все своих талантов терпят неудачу? Например, мне кажется, что на сегодняшний день в математическом отделе Bell Labs работает довольно много сотрудников, которые гораздо способнее и одареннее меня, однако они мало чего добились. Некоторым из них удалось добиться больших результатов, чем мне; Шеннону удалось добиться больших результатов, чем мне, и кое-кому еще, однако я опередил многих других людей, которые были лучше подготовлены. Почему так? Что с ними произошло? Почему столько людей, подающих большие надежды, терпят неудачу?

Одна из причин – это драйв и самоотдача. Люди, которые выполняют великую работу, – менее одаренные, но те, кто ей по настоящему отдаются, – добьются большего, чем те, кто наделен невероятными талантами, но при этом работает без интереса, кто работает в течение дня, потом идет домой и занимается другими делами, а на следующий день возвращается и вновь приступает к работе. У них нет той глубокой самоотдачи, которая просто необходима для действительно первоклассной работы. Они выполняют массу хорошей работы, но ведь мы говорим, как вы помните, о первоклассной работе. В этом-то и различие. Хорошие люди, очень талантливые люди практически всегда выполняют хорошую работу. Мы же говорим о выдающейся работе, о той работе, которая гарантирует Нобелевскую премию и признание.

На втором месте стоит, как мне кажется, проблема личностных недостатков. Приведу в пример одного человека, с которым я познакомился в Ирвине. Он возглавлял компьютерный центр и временно занимал должность специального помощника президента университета. Было очевидно, что у его работы огромное будущее. Как-то раз он позвал меня к себе в офис и продемонстрировал свой метод обработки писем и учета корреспонденции. Он указал на то, насколько неэффективно работает его секретарша. Все его письма были разложены стопками. Он знал, где что находится, а письма отправлял с помощью текстового процессора. Он рассказывал, как это все чудесно, и говорил, что может выполнять гораздо больше работы без помощи секретарши. Я переговорил с секретаршей у него за спиной. Она сказала: «Разумеется, я не могу помочь ему; я не получаю его почту. Он не даст мне данные для входа в систему; я не знаю, где и что у него находится. Разумеется, я не могу помочь ему». Я подошел к нему и сказал: «Послушай, если ты освоил этот метод и делаешь то, что можешь делать, в одиночку, то ты сможешь продвинуться не дальше тех пределов, до которых сможешь продвинуться в одиночку. Если ты научишься сотрудничать с системой, то сможешь продвинуться настолько далеко, насколько позволит система». Но он так никогда и не смог продвинуться дальше. Среди его личностных недостатков была жажда всеобщего контроля и отсутствие желания признать, что нам требуется поддержка системы.

Вы заметите, что эта ситуация повторяется вновь и вновь; хорошие ученые сражаются с системой вместо того, чтобы научиться сотрудничать с ней и воспользоваться преимуществами, которые она может предложить. А ведь она может предложить многое, если вы знаете, как этим пользоваться. Здесь требуется терпение, но вы можете узнать, как пользоваться системой, и вы можете узнать, как обойти ее. В конце концов, если вы хотите услышать «Нет», достаточно пойти к своему начальнику и получить «Нет». Если вы хотите что-то сделать, то не задавайте вопросов, а просто сделайте это. Поставьте его перед свершившимся фактом. Не давайте ему возможности сказать «Нет». Но если вы хотите услышать «Нет», то этот ответ легко получить.

Еще один личностный недостаток – потакание своему самолюбию. Приведу пример из личного опыта. Я приехал в Нью-Йорк из Лос-Аламоса и поначалу работал на компьютере на 590 Мэдисон Авеню, на котором мы арендовали время. Я по-прежнему носил западную одежду с большими прорезными карманами, кривой нож и всякие подобные штучки. Я смутно замечал, что меня там обслуживают хуже чем других. Тогда я начал наблюдать. Я вхожу, жду своей очереди и сразу чувствую несправедливость по отношению к себе. Я спросил себя: «Почему? Ни один вице-президент в IBM не говорил: «Поиздевайтесь над Хэммингом». Но те, кто внизу, секретари, постоянно этим занимаются. Как только освобождается время на машине, они начинают искать клиента, но всегда поворачиваются в другую сторону и находят кого-то другого. Но почему? Я никогда никого не обижал». Все дело было в том, что с их точки зрения я одевался неподобающим образом. Все сводилось лишь к тому, что я одевался неправильно. Я оказался перед выбором: потешить свое самолюбие и одеваться так, как мне нравится, тем самым постоянно сводя на нет все свои усилия по созданию карьеры, или лучше подстроиться под требования системы. Я решил, что попытаюсь подстроиться. Как только я это сделал, меня стали лучше обслуживать. А сегодня, как старого колоритного персонажа, меня обслуживают даже лучше, чем других.

Вам следует одеваться в соответствии с ожиданиями аудитории, с которой вы собираетесь общаться. Если я хочу выступить с речью в компьютерном центре Массачусетского технологического института, я не забуду о кривом ноже и старом вельветовом пиджаке или чем-то подобном. Я знаю достаточно, чтобы не позволить своей одежде, внешности или манерам помешать мне добиться того, что для меня важно. Невероятное количество ученых считает, что они должны потакать своему самолюбию и поступать так, как им хочется. Они могут поступать так, эдак или по-другому, и они будут постоянно платить за это.

Джон Тьюки практически всегда одевался очень небрежно. Он заходил в какой-нибудь важный офис, и требовалось достаточно много времени, чтобы окружающие поняли, что перед ними великий человек, к которому стоит прислушаться. Довольно долго Джону приходилось сражаться с подобной враждебностью. Напрасные усилия! Я не сказал, что вам следует подчиняться; я сказал: «Видимость подчинения поможет вам продвинуться гораздо дальше». А если вы решили тешить свое самолюбие всеми возможными способами, вроде «Я собираюсь поступать по-своему», вы будете платить небольшую стабильную цену на протяжении всей своей профессиональной карьеры. А в масштабах целой жизни все это сводится к чудовищному количеству ненужных проблем.

Рассказывая шутки секретаршам и проявляя небольшое дружелюбие, я добился их невероятной поддержки. Например, как-то раз по какой-то дурацкой причине все копировальные службы в районе Murray Hill были заняты. Не спрашивайте меня, почему, но это было так. Нужно было что-то делать. Моя секретарша позвонила кому-то в Холмделе, села в машину компании, провела в дороге час, сделала копии и вернулась. Это была плата за все те случаи, когда я пытался подбодрить ее, рассказывал ей шутки и просто был дружелюбным; это была небольшая дополнительная работа, оплата за которую поступила позже. Поняв, что вы должны пользоваться системой, и узнав, как заставить ее выполнять вашу работу, вы научитесь подстраивать систему под ваши желания. Либо вы можете постоянно сражаться с ней, вести маленькую необъявленную войну на протяжении всей своей жизни.

Мне кажется, Джон Тьюки без нужды платил эту ужасную цену. Конечно, он был гением, но я считаю, что было бы гораздо лучше и гораздо проще, если бы он захотел хотя бы чуточку подстроиться под систему, вместо того чтобы потакать своему самолюбию. Он все время одевался так, как ему хотелось. Это касается не только одежды, но и тысячи других вещей; люди продолжают сражаться с системой. Однако это вовсе не означает, что вам не следует действовать по-своему время от времени!

Когда библиотеку переносили из центра Murray Hill на окраину, мой друг подал заявку на получение велосипеда. Ну что же, организация была неглупой. Ее представители немного подождали и прислали карту местности со словами: «Пожалуйста, отметьте на этой карте, по каким дорогам вы намерены ездить, чтобы мы могли получить соответствующий страховой полис». Прошло еще несколько недель. Потом они спросили: «Где вы собираетесь держать велосипед, и как он будет охраняться, чтобы мы могли предпринять такие-то действия»? В конце концов, он понял, что его до смерти замучают бюрократической волокитой, и сдался. Впоследствии он стал президентом Bell Laboratories.

Барни Оливер был хорошим человеком. Как-то он написал письмо в Институт инженеров электротехники и электроники (IEEE). В то время размер журнальных полок в Bell Labs был таким-то, а размер журнала IEEE Proceedings был больше; так как изменить размер полок было невозможно, он написал письмо представителю IEEE Publication со словами: «Поскольку в Bell Labs так много членов IEEE и размер полок такой-то, формат журнала следует изменить». Он отправил его на подпись своему начальнику. Назад пришла копия с подписью начальника, но Барни по-прежнему не знал, был ли отправлен оригинал. Я не говорю, что вам не следует предпринимать попыток к улучшению системы. Я говорю, что – исходя из моего опыта работы с талантливыми людьми – они не предаются беззаветно такой борьбе. Они немного поиграются, потом бросают и возвращаются к работе.

А многие посредственности сначала начинают потихоньку посмеиваться над системой, а доводят ситуацию до войны. Они тратят энергию на глупости. Сейчас вы скажете мне, что кто-то должен менять систему. Согласен, кто-то должен. Кем вы хотите быть? Человеком, который меняет систему, или человеком, который занимается первоклассной наукой? Кем из этих двух людей вы хотите стать? Если честно, сражение и борьба с системой настолько далеки от получения удовольствия и требуют стольких напрасных усилий. Я рекомендую уступить дорогу кому-то другому и постараться стать первоклассным ученым. Мало кто из вас сможет одновременно реформировать систему и стать первоклассным ученым.

С другой стороны, мы не можем постоянно уступать. Случаются ситуации, когда немного сопротивления не повредит. Я заметил, что практически все ученые любят немного подшутить над системой чисто из спортивного интереса. В сущности, все это сводится к тому, что вы не можете быть оригинальны в одной области и не проявлять оригинальности в других областях. Оригинальность бывает разной. Вы не можете предлагать оригинальные научные идеи и не обладать при этом какими-либо оригинальными качествами. Однако тот факт, что многие ученые позволяют своим странностям проявляться в других областях, вынуждает их платить слишком высокую цену за удовлетворение собственного самолюбия. Я не выступаю против удовлетворения самолюбия в целом, я выступаю против единичных случаев.

Еще один недостаток – гнев. Часто ученые сердятся, а это не способ решения проблемы. Вам следует получать удовольствие, а не злиться. Гнев неуправляем. Вместо того чтобы постоянно бороться с системой, вам следует придерживаться ее и сотрудничать с ней.

Еще один момент, на который вам следует обратить внимание, – всегда ищите позитивные стороны вместо негативных. Я уже привел несколько примеров, но их намного, намного больше; как, изучив ситуацию и изменив перспективу, я превращал очевидный недостаток в достоинство. Я приведу еще один пример. Я – эгоист, в этом нет никаких сомнений. Я знал, что большинство людей, которые брали академический отпуск для написания книги, не заканчивали ее в срок. Прежде чем уйти в отпуск, я сказал всем своим друзьям, что когда я вернусь, книга будет написана! Да, я написал ее, ведь мне было бы совестно, если бы я вышел из отпуска без нее! Я использовал свое самолюбие, чтобы заставить себя поступить так, как мне было нужно. Я похвастался, и мне пришлось сдержать обещание. Много раз я замечал, что когда я попадал в ловушку, подобно крысе, я становился удивительно способным. Я выяснил, чего стоило сказать «О да, я дам тебе ответ во вторник», не имея ни малейшего представления о том, как это сделать. Воскресным вечером я изо всех сил пытался придумать, как найти ответы ко вторнику. Я часто ставил под удар свою гордость. Иногда мне не везло, но, как я уже сказал, оказавшись в ситуации загнанной в угол крысы, я с удивлением замечал, что мне часто удавалось выполнить хорошую работу. Полагаю, вам следует научиться использовать себя. Мне кажется, вам следует узнать, как развернуть ситуацию под другим углом, чтобы повысить свой шанс на успех.

Люди очень, очень часто страдают от самообмана. Существует масса способов совершить подмену, обмануть себя и заставить обстоятельства выглядеть по-другому. Когда вы спрашиваете «Почему ты не поступил вот так и вот так», у человека возникает тысяча оправданий. Если пробежаться по истории науки, в наши дни, как правило, у 10 человек одновременно готовы решения, а мы замечаем только того, кто оказался первым. Оставшиеся девять человек говорят: «Ну, у меня была эта идея, но я не воплотил ее и т.д. и т.п.». Так много отговорок. Почему вы не стали первым? Почему вы сделали это неправильно? Не пытайтесь оправдаться. Не пытайтесь и не обманывайте себя. Вы можете оправдываться перед другими людьми, сколько хотите. Я не возражаю. Но с собой старайтесь быть честными.

Если вы действительно хотите стать первоклассным ученым, вам нужно познать себя, изучить свои слабые и сильные стороны, свои недостатки, вроде моего эгоизма. Как вы можете превратить недостаток в преимущество? Как вы можете изменить ситуацию, если у вас недостаточно рабочей силы, чтобы двигаться именно в том направлении, в котором вам нужно? Повторюсь, во время изучения истории я видел, что успешные ученые пересматривали свою точку зрения, и то, что было недостатком, превращалось в преимущество.

В заключение я перечислю несколько причин, по которым стольким людям, величие которых находится в пределах досягаемости, не удается преуспеть: они не работают над важными вопросами, они избегают эмоциональной вовлеченности, они не пытаются перенести сложный вопрос в другие условия, где его решить гораздо проще, и при этом он сохраняет свою значимость, и они продолжают находить отговорки, почему им не удалось что-то сделать. Они продолжают говорить, что все дело в удаче. Я рассказал вам, как все просто; более того, я рассказал вам, как можно изменить ситуацию. Так что идите вперед и становитесь великими учеными!

Источник: You and Your Research
Перевод:  Xapaktep.net